Елена Габова - У чуда две стороны
И наконец-то нашла это таинственное местечко!
В рекреации на четвертом этаже у нас что-то вроде зимнего сада. Там стоят в кадках большие цветы. Ну, не цветы, а комнатные растения. Почему-то, даже если растение ни разу в жизни не цветет, его все равно называются комнатным цветком. Пальмы разных видов, фикусы, монстера, а еще много таких, которых я не знала. Последний в рекреации подоконник почти спрятан за этими цветами, которые стояли на полу «плечом к плечу». Вот там, около спрятанного подоконника, можно сказать, в джунглях Валька и проводил перемены. Непонятно, как он туда помещался? Ведь «садик» был очень тесный, места между кадками никакого. Я думаю, парень сам отодвинул растения от подоконника и туда прилепился, как ласточкино гнездо.
Как я это узнала? Кто-то из одноклассников его громко позвал. И он оттуда, из «зарослей» вынырнул вместе со звонком на урок. Я издала индейский вопль и помчалась в свой класс. А на следующей перемене радостно примчалась к «комнатным» джунглям.
Где Валька поместится, там и я помещусь. Я не толще той пальмы в горшке! Протиснулась к подоконнику, около которого он читал, облепленный цветами.
– Здрям-привет! – радостно воскликнула я, выскочив из-за кадки с пальмой.
Он даже чуть-чуть испугался. А растерялся уж точно. Мое появление было для него ужасно неожиданным. Растерянно уставился на меня. Из кармана брюк тянулись к ушам проводочки… Подключен Валечка к музыке. Вот мы сейчас и узнаем, что за музыка! Страшно узнать об этом хочется!
– Привет, Маша! – вытащил один наушник.
– Что делаешь? – спрашиваю, как будто не вижу, что. Сама ведь такие вопросики не люблю.
– Стою.
– Что слушаешь?
– А так. Спокойная музыка. Сборники всякие, флейта.
– А-а…
Я встала рядом, тоже прислонясь к подоконнику. И почти к нему, Вальке, так как места не было.
– А где твоя подруга? – спросил.
– Гуляет.
– Наверное, она тебя ищет.
– Нет.
– Понятно.
Валька снова наушник вставил. Просто стоим вдвоем. Плечом к плечу. Мне – нормально, я счастлива с ним постоять, пусть даже и молча.
Звонит звонок, мы расходимся. Я радостно машу ему на прощанье.
– Здрям-здрям-привет! – на следующей перемене.
– Привет! – Он почему-то не улыбается. Снова один наушник вынул и смотрит на меня, прищурясь. Ждет, что спрошу.
– Валька, а ты знаешь, что ты похож на Лиама Пейна?
– Нет, не знаю. Кто такой?
– Солист группы «One direction».
– Не знаю.
– Хочешь, я тебе их покажу на планшете? Музыку их послушаешь. Давай я за планшетом сбегаю? Он в рюкзаке в классе.
– Не хочу, Маш.
– А чего ты тут стоишь? Один все время. Грустишь.
– Я люблю один быть. У меня книжка. Я не грущу.
– А книжка у тебя какая?
– Стихи.
Стихи! Может, сознаться, что я тоже стихи сочиняю?
– Это вы на литературе проходите?
– Нет. Я не только по программе книги читаю. Знаешь, сколько в мире книг замечательных, Маша?
– Догадываюсь. Я вот не успеваю читать. Только по программе. Сейчас Тургенева прочла. «Асю». Ты читал?
– Конечно.
– И что ты думаешь? Правильно, что Ася с братом уехали?
– Правильно, – спокойно так отвечает. Уверенно.
– Как же правильно? Разве можно бежать от своей любви? – Я негодую.
– N.N. ее не любил. И Ася правильно делала, что не мозолила ему глаза. – Валька смотрит на меня и чуть-чуть усмехается.
– Как же, не любил! Он просто не успел в этом признаться! А N.N. рохля! Недаром Тургенев его даже не назвал по-человечески. Буквы какие-то! – Я опять негодую.
Прозвенел звонок. Мы разошлись, не понятые друг другом.
– Здрям-привет.
– Привет.
Как-то он хмуро молчит. И даже наушник не вытаскивает.
– Сегодня первый снег выпал, – сообщаю.
Вынул наушник.
– Я заметил. С первым снегом тебя, Маша.
– И тебя с первым снегом. Спасибо.
– Маш, хочу тебя попросить…
(погулять, сходить в кафе, на дискотеку…)
– Маш, не приходи сюда больше, ладно?
Пол ушел из-под моих ног. Краска залила лицо. «И она правильно сделала, что не мозолила ему глаза».
Это же мне, мне предназначалось! Как я раньше не поняла! Я же ему мешала! Мешала ему читать, думать, слушать музыку! Я мозолила ему глаза. Ох, я и тупая!
Я опять все перемены с Галкой. Разговариваю с ней. А в башке – Валька. Она видит, что мне плохо. И сама предлагает поискать Василькова. Я мотаю головой.
– Не пойду, – не сознаюсь, что уже знаю его зеленую норку.
– Почему?
– Не хочу. Галка, отстань.
– Прямо не знаю, что мне с тобой делать, – вздыхает Галка. – И зачем только он в нашу школу пришел? Так хорошо без него было!
А я думаю: жалко, что он в другом классе.
Я не прихожу в «джунгли» и не рыщу по школе, «аки волк», в его поисках. Мне запретили… А если бы он был в нашем классе, и не надо было вовсе искать. Я бы все уроки на него глазела… Кто бы запретил? Один только его вид подпитывает меня, помогает жить. Его челка помогает мне жить! Ха-ха! Забавно!
Но это так.
Мне нужно, очень нужно на него смотреть!
А теперь мне что остается? Только лишь на его дом любоваться. Этого мне еще, к счастью, не запретили.
Торец нового дома напротив нашего торца, совсем близко. «Вот бы его квартира была напротив нашей», – снова мечтаю я. Если бы я знала, где его окна, вскакивала бы по утрам с постели и на его окна глядела – зажглись? Рано он встает? А ложится? Он кто – жаворонок, сова?
Знаю, что думаю о нем непозволительно много. Я приказываю себе: не сметь о нем думать! Но не получается у меня.
Вечером мама послала меня в супермаркет. Одной лень было тащиться, и я позвала Никиту. Брат с готовностью кинулся надевать свои сапожки с огоньками в подошвах. Вечером они выглядят еще шикарнее. Прохожие оглядывались на брата.
Все, что надо, мы купили (и «чупа-чупс», естественно, не забыли), потом обошли вокруг новый дом, глядя в светящиеся окна, в которых надеялась увидеть знакомый силуэт.
Вышла полная тетенька с кошкой на руках. Под светом яркого фонаря было видно, как кошка блаженно жмурилась.
– Кис-кис, – позвал Никита. Кошка повела ухом, но глаз не открыла.
– Хочешь ее погладить? – спросила женщина.
– Хочу!
Никита приподнялся на цыпочки и погладил киску по голове, спинке. Кошка лениво приоткрыла глаза. Видать, хороша у нее жизнь! Лень даже глаза открывать.
Женщина пошла дальше выгуливать свое животное, как ребенка держа его у груди, а я, обходя дом второй раз, выгуливала Никитку.
– А в этом доме мальчик из нашей группы живет, – сообщил брат. – Владик Чудинов.
– Он тебя больше не обижает?
– Нет. – Никита помотал головой. – Только немножко. Плохими словами.
– А у него старший брат есть?
– Нет. У него мама молодая, еще не успела родить.
– У меня тут тоже один тип из школы живет, – сказала я.
– Кто живет? Кит? – не понял Никита.
– Кит, кит, – засмеялась я. – Мою душу бороздит… Парень один.
– Он тебя обижает? – в свою очередь, спросил брат.
– Ну, немножко.
– Тоже плохими словами?
– Нет, не словами. Хуже.
(Он на меня не смотрит! Для него все равно, есть я или нет).
– Я его поколочу, – говорит храбрый братишка.
– Я покажу его тебе, и ты с ним поговоришь, ладно? – Я улыбаюсь.
– Ладно. А когда ты покажешь?
– Не знаю. Когда-нибудь…
Дома подошла к окну в своей комнате. И снова стала смотреть на его дом. В нашем пять этажей, он в этом районе, может быть, самый старый, а в новом – тринадцать. Младший брат нашего дома, а какой вымахал. Акселерат. Я так пялилась на него, будто взглядом хотела протереть в нем дырку и сквозь нее разглядеть Вальку.
Вечером в пятницу родители с братом уехали на дачу «закрывать сезон». Я позвала к нам Галку, чтоб не скучно было. Мама разрешила. Ночевать вдвоем с подругой, без родителей! Такое счастье нечасто выпадает!
Мы устроили праздник. Накупили пирожных, пепси и забрались на второй этаж нашей с Никитой двухэтажной кровати. Я – полная владелица второго этажа. Сюда даже мама не «заходит». Я могу прятать сюда все, что угодно, книжку под подушку (ночью могу почитать), жвачку, шоколад. Иногда сама с удивлением нахожу обломки печенья, конфетные обертки. Сами они, что ли, появляются? Однажды потеряла учебник геометрии – все внизу перерыла. Оказался у меня на постели. Сам, что ли, прилетел?
Я и Парижем владею! Да! На стене у меня большая наклейка. На ней изображено раскрытое окно – в размер настоящего. На подоконнике «стоят» разноцветные маргаритки в горшках, а внизу, под окном – «шумит» улица. Парижская улица, потому что за толпой разнообразных домов с черепичными крышами виднеется Эйфелева башня. Я могу часами лежать и глядеть в это «окно». Мечтать, что когда-нибудь туда попаду. Заберусь на самую высокую точку башни и с высоты буду любоваться огромным прекрасным городом!
